Мы ехали туда, откуда прибыли немецкие связисты. На самом деле, на юге не было никакой угрозы, и до ближайшего шоссе, по которому шли к фронту непрерывные потоки грузовиков, нам понадобилось бы проехать не меньше двадцати километров, но мне там делать было совершенно нечего – моя цель находилась в противоположной стороне, примерно там, куда мы сейчас и направлялись. Я обратил внимание, что очередная ложь далась мне очень легко. Я начал привыкать к своей придуманной роли и сживаться с необходимостью обманывать даже тех людей, которых считал верными боевыми товарищами.

Встреч с немногочисленными немецкими колоннами и одиночными машинами, перемещавшимися параллельно фронту, мы старательно избегали. Я заранее предупреждал капитана об опасности, и Игнатов загонял мотоцикл в ближайший перелесок или сворачивал на развилках в нужную сторону. Того, что нас увидят местные жители, можно было не опасаться – издалека мы выглядели обычными немцами, ну, разве что, зачем-то оседлавшими мотоцикл вчетвером, но мало ли какая у оккупантов для этого могла возникнуть необходимость.

Надо признать, каждый раз, когда перед нами вставал выбор, куда свернуть, более безопасной, по моим представлениям, оказывалась именно та дорога, которая приближала меня к встрече с господином Шлиманом. В том, что эта встреча должна состояться, я ни секунды не сомневался – пока мы тряслись в боковом прицепе мотоцикла, я с интересом слушал доклад немецкого майора полковнику Рихтенгдену, и последние слова герра оберста окончательно убедили меня в том, что упускать такой шанс было бы просто преступлением.

* * *

Время сеанса связи с Берлином застало майора Шлимана в дороге. На аэродроме его ждал транспортный «Юнкерс», вернее, пока не ждал, но часа через полтора должен был приземлиться. Задерживаться на берегу Днепра майор не хотел и приказал связистам, которых, вообще-то, следовало оставить в распоряжении штаба сто шестнадцатой танковой дивизии, сопровождать его часть пути на аэродром, заодно послужив дополнительной охраной на самом близком к фронту отрезке дороги.

Связь в этот раз установилась на удивление быстро. В окрестностях Кременчуга с эфиром творилось что-то странное. Командир роты спецсвязи утверждал, что, скорее всего, к этому причастны русские, но сомневался, что такую плотность помех можно создать современными техническими средствами. Здесь же все работало штатно, и вскоре Шлиман уже слышал в трубке радиотелефона голос полковника.

– Здравствуй Эрих, – голос Рихтенгдена звучал нейтрально, но что-то в его интонациях майору не нравилось, – надеюсь, в этот раз ты сообщишь мне что-то позитивное. Герр генерал уже несколько раз интересовался состоянием дел, но ты угодил в какую-то аномальную зону – связаться с тобой удается через раз.

– Начну с неприятного, – перешел сразу к делу Шлиман. – Русские диверсанты навели тяжелую артиллерию на заслон, выставленный мной на реке. Как они это сделали, я до сих пор не понимаю – рации у них с собой быть не могло – плыть с ней, скрываясь от наблюдателей с берега, совершенно невозможно, а они преодолели вплавь не меньше нескольких километров. Кроме того, никаких чужих передач наши пеленгаторы перед ударом не фиксировали.

– То есть стрелок снова ушел? – тон, которым был задан вопрос, майору сильно не понравился.

– Думаю, нет, герр оберст. Мной была выставлена огневая ловушка, рассчитанная как раз на что-то подобное. Конечно, залп тяжелых гаубиц стал для меня неожиданностью, но то, что русские каким-то образом ухитрятся преодолеть заслон, я допускал. Через три минуты после уничтожения «штурмботов» по реке открыли огонь уже наши орудия и минометы, заранее выведенные на нужные позиции. Плотность взрывов была достаточной для уничтожения любого пловца в зоне удара, а деться из нее диверсантам было некуда.

– Разумная мера, – в голосе полковника послышалось некоторое облегчение, но полностью напряжение из него не исчезло, – и каковы результаты?

– Тел русских диверсантов обнаружить не удалось, но выловить их ночью из Днепра, честно говоря, было совершенно нереально, а к утру трупы наверняка унесло течением, – ответил Шлиман, и, не дожидаясь вопросов полковника, продолжил, – Сразу после рассвета мы тщательно обыскали речной архипелаг, на одном из островов которого скрывались диверсанты. Они действительно там были и ушли оттуда только этой ночью. Солдаты обнаружили и освободили одного из членов экипажа «штурмбота», захваченного русскими. Солдат был привязан к дереву, но жив и даже не ранен. Он рассказал, что видел, как русские уходили вплавь с острова, а потом слышал взрывы тяжелых снарядов ниже по течению. Через линию берегового оцепления попыток прорыва не было, а просочиться мимо тройных постов без шума абсолютно нереально. Тем не менее, утром мы обследовали берег еще раз и ничего не нашли. У русских просто не было другого пути, кроме реки, а там их ждала верная смерть.

Полковник молчал почти минуту, обдумывая услышанное.

– Ты нужен мне здесь, Эрих, – Рихтенгден, наконец, пришел к какому-то решению, – причем, как можно быстрее. Пилоту высланного за тобой самолета приказано возвращаться в Берлин. На аэродроме тебя уже ждет другой транспортник. Комфорта там будет поменьше, но время сейчас дороже. Отпускай связистов, бери пару мотоциклов для сопровождения и нигде не задерживайся. Вечером герр генерал вызван на совещание на самый верх, и до этого момента он должен знать все, что знаешь ты, причем из первых рук.

– Будет исполнено, герр оберст, – официальным тоном ответил Шлиман, которому открывавшиеся перспективы совершенно не нравились.

– Успокойся, Эрих, – ситуация неприятная, но пока не критическая. – На самом деле, я почти уверен, что ты прав, и русские сейчас кормят рыб на дне Днепра, так что на мою поддержку можешь рассчитывать.

– Спасибо, Генрих. Я прибуду быстро, – ответил Шлиман, которого заверение друга детства успокоило лишь отчасти. Дружба дружбой, но когда речь заходит о таких материях, как судьба карьеры в высших эшелонах власти Рейха, забывается и не такое.

* * *

Майор Шлиман ни на йоту не отступил от полученного приказа, и через пару минут после завершения разговора с полковником его автомобиль в сопровождении двух мотоциклов начал движение к аэродрому, а колонна связистов, поерзав на узкой дороге, развернулась и двинулась обратно к Днепру.

Я видел, что перехватить майора мы вполне успеваем, но для этого следовало напрячься.

– Товарищ капитан, нужно прибавить скорость, – обратился я к Щеглову после короткой остановки. Сзади мотоциклисты. Не думаю, что это погоня, но приближаются они быстро. На ближайшей развилке лучше уйти вправо.

Начальник особого отдела НКВД Юго-Западного фронта выслушал доклад командира прибывшей из Москвы спецгруппы и указал высокому и широкоплечему майору на стул.

– Присаживайтесь, товарищ Лебедев. Меня предупредили о вашем прибытии. Какую помощь я могу оказать вам и вашим людям?

– В общих чертах товарищ Судоплатов[3] задачу нам уже поставил и в курс дела ввел, однако текущая обстановка и последние сведения о группе капитана Щеглова мне неизвестны.